Алтынай Султан. «Отслойка». Альпина нон-фикшн, 2024
Согласно статистике, в республике Казахстан в 2022 году умерло 3154 младенца,
а коэффициент материнской смертности в 2021 году составил 44,7
Тенденция рассказывать о ранее скрытой стороне женской жизни дошла и до Казахстана, где о беременности, родах и их последствиях открыто говорить не принято. А еще пока что почти не проговаривается значительное расслоение современного общества и то, как оно сказывается на женщинах. Поэтому книга Алтынай Султан производит особенно сильное впечатление.
Роман дебютный, но это скорее формальность: до этого Алтынай написала детскую сказку (самиздат) и неудачный фэнтези-роман (не был опубликован). То, что писательница работает не над первой книгой, и что с текстом поработал грамотный редактор, заметно. Жанр романа окрестили автофикшеном, однако, на мой взгляд, это скорее маркетинговое решение, чем литературное определение. Героиня романа многое переняла от создательницы, но не тождественна ей; это отдельный персонаж, созданный талантом и воображением.
История сама по себе незамысловата: благополучная молодая женщина, вторая беременность, внезапная отслойка плаценты. Так начинается путешествие героини романа, Саиды, по кругам родильного ада, воплотившегося в обычном роддоме № 1 города Алматы, когда Саиду на скорой привозят не в тот роддом, не к тому врачу.
Привыкшая решать, что и как делать, Саида сейчас ничего не может, все происходит то ослепляюще стремительно, то тягостно медленно. Единственно что остается героине «Отслойки», — это ждать, терпеть, ждать и ничего не делать, словно она застряла призраком в доме, который живёт дальше без неё.
И пока Саида ждет, она становится невольной свидетельницей историй других женщин, тоже оказавшихся здесь. Но, в отличие от Саиды, для них это была конечная точка — единственно возможный или максимально лучший выбор. Героиня романа не раз и не два проговаривает: «Меня не должно быть здесь, это не мое место. У меня должен быть лучший врач, в лучшем платном роддоме. Я не такая как они. У меня хороший муж, хорошая свекровь, у меня есть образование. Я не такая.»
Эта осознанная, отторгающая инаковость помогает Саиде по-другому видеть то, что для других является просто жизнью. А для нее — ужасающее насилие, боль, страх. Домашняя девочка с ужасом наблюдает, как могут жить женщины в той же стране, что и она, но такие «другие» женщины. Ведь их бьют, насилуют, похищают, заставляют непрерывно рожать, эксплуатируют наравне с домашней скотиной.
Как это изменить, героиня романа не знает, не знают и врачи роддома, невольно относясь к пациенткам как бесконечной череде лиц с похожими трагедиями. И, не дай бог, проникнуться жалостью к кому-то, отказаться от сохраняющего врачебного цинизма, потому что плотину прорвёт мгновенно, и врач, потерявший младенца, будет рыдать в подсобке, оплакивая и несостоявшуюся жизнь, и себя, и убитую горем мать.
«Отслойка» написана довольно прямолинейно, очень физиологично, в романе постоянно писают, какают, кормят, кровят, болеют, ходят грязными. Женские тела здесь открыты всем, их постоянно трогают, щупают, зашивают. В одном эпизоде по назначению врача для облегчения болей женщина пытается вставить в себя огромный презерватив с замороженной водой, но не может и ей буднично помогает медсестра. В роддоме нет личных тайн и уединения, нет времени стыдится обнаженного тела, потому что оно больше не принадлежит самой женщине.
Интересно отражены в романе языковые особенности и проблемы Казахстана. Ведь Саида — «шала-казашка», русскоязычная, практически не говорящая на казахском языке (за что ее не преминут упрекнуть). В городском роддоме царит настоящее смешение языков: здесь могут быть люди, не знающие русского (обычно приехавшие из области), казахского (обычно городские), или двуязычные (медсёстры, молодые врачи). Это мини-Вавилонская башня, только здесь критически важно понять друг друга — буквально жизненно важно.
Кроме того, героиня добавляет тексту дополнительный объём своей инаковостью, которая раздражает других персонажей (и порой читателей). Саида с самого начала осознает себя как человека из более высокого социального слоя, но попав в роддом для простолюдинок, получает оглушающий жизненный опыт. Если сначала она смотрит на всех свысока и ее мнение о «народе» довольно уничижительное, то постепенно, за короткий срок (действие романа длится ровно 7 дней) она проникается острым состраданием, и, что главное, деятельным. Теперь Саида видит свою новую задачу в том, чтобы рассказать истории тех, кто сам этого сделать не может. О тех, кто выйдет из роддома не в уют и заботу, как она, а в тяжелые, неприветливые будни. Или о тех, кто не выйдет вообще. Или выйдет без ребёнка.
В современной казахстанской литературе я впервые вижу такую ошеломляющую степень откровенности. Надо сказать, что смело причисляю «Отслойку» к казахстанской литературе, хотя книга издана в российском издательстве «Альпина», а сама писательница в интервью журналу Айна говорила о разочаровании в казахстанских издательствах. Однако не так важно, где издана книга, когда весь её текст буквально кричит о типичных проблемах конкретной страны.
Могу ли я обещать, что этот роман станет приятным чтением? Нет, это текст будет раздражать, цеплять и бить с размаху, но оторваться от него вы не сможете до самого конца.
Буду ли я советовать прочитать роман «Отслойка»? Да, конечно, и в первую очередь мужчинам. Для них этот текст даст возможность пройти тот же путь развития, что и героиня романа — от ощущения своей важности по отношению к женщинам до понимания того, какой ценой даётся жизнь человека.
Ваш отзыв