Небольшая подборка переводов стихотворений нобелевского лауреата, шведского поэта Тумаса Транстремера.
на стенах граффити.
Груши цветут под наркозом
весны,
голосиста кукушка.
Но бессловесная ненависть
пишет воззвания на гаражах.
Мы смотрим, но видим не мы,
вертикальные, как перископы,
в нас глядит экипаж нелюдимых теней, что скрывается в толще
земли.
Минута с минутой сражается
насмерть. Палящее солнце
поджаривает передвижной
лазарет, автостоянку болезней.
Мы — гвозди живые, вбитые
между голов!
И сразу станем заметнее
на фоне других,
если почувствуем смерть, словно
воздух под мощным крылом,
дикость и нежность, которая
больше, чем здесь.перевод: Алексей Прокопьев
источник: http://exlibris.ng.ru
Вермеер
Крыши у мира нет. Есть – стена, сделай шаг –
и начинается шум, таверна
со смехом и руганью, бой часов и битье по зубам, свояк
с поехавшей крышей, пред коим дрожат безмерно.
Дикий взрыв и топот опоздавших спасателей. Корабли,
надутые ветром и важностью. Деньги, стремящиеся в основе
своей не к тем людям. Претензии, что легли
на претензии. Тюльпаны в поту от предчувствий соцветной крови.
С этого места, сквозь стену – прямехонько в мастерскую,
в мгновенье, живущее дальше само
собой. «Урок музыки» и (я рискую
ошибиться) «Женщина в голубом, читающая письмо» –
она на восьмом месяце, у нее два сердца, но вера
одна. Позади нее карта какой-то Terra
Incognita… Дыхание замирает… Неизвестная голубая
драпировка сливается с креслами. Золотые
гвозди врываются в комнату, застывая
в воздухе, как не забитые, а – влитые.
Уши заложены от глубины и высоты одновременно.
Это – давленье на стену с другой ее стороны.
Оно заставляет явленья парить. А стены
делают кисть устойчивей. Наличие же стены
рано иль поздно толкает на
прохождение сквозь… Это – нужно, хоть после – нужна аптека…
Мир – один, ну а стен… Стена
есть, по сути, часть человека,
ибо знает он или не знает, а это – ген
взрослых… Лишь для детей не существует стен.
Где кончаются стены, там
начинается небо. Как молитва стен пустоте.
И та
лицо обращает и шепчет нам:
«Я – открыта. Я – не пуста».
Перевод: И. Кутик
источник: http://kruglov-s-g.livejournal.com
Вермеер
Беззащитный мир… По ту сторону стены поднимается шум:
трактир начинается
со смеха и с толпы, с ряда зубов, со слёз, со звона колоколов
и с деверя-дурачка, вестника смерти, перед котором все должны
трепетать.
Мощный взрыв, и запоздалый топот спасателей,
корабли, важничающие на рейде, деньги, заползающие в кошелёк
не к тому, к кому надо,
требования, громоздящиеся на требованиях,
красные зияющие чашечки цветка, потеющие предчувствиями войн.
Из трактира сквозь стену – в светлую мастерскую
в мгновение, что будет длиться века.
картины, которые называются «Уроки музыки»
или «Девушка, читающая у окна» —
она на восьмом месяце, в ней бьются два сердца.
За ней на стене висит мятая карта: Terra incognita.
Спокойное дыхание… Неизвестная синяя ткань, пришпиленная
к спинке стульев.
Золотые заклёпки с невиданной скоростью влетели в комнату
и резко застыли,
словно они никогда ничем иным не были, как самой неподвижностью.
В ушах шумит от глубины или высоты.
Это давление с той стороны стены.
Оно подвешивает в воздухе каждый факт
и сообщает кисти устойчивость.
Больно проходить сквозь стены, начинаешь хворать,
но это необходимо.
Мир един. Но есть стены…
А стена – часть тебя самого –
догадываешься ты об этом или нет, но это так для всех,
исключая младенцев. Для них её просто нет.
Ясное небо прислонилось к стене.
Это как молитва, обращённая к пустоте.
И пустота поворачивает к нам лицом
шепча:
«Я не пуста, я открыта».
перевод: Алексей Прокопьев
источник: http://kruglov-s-g.livejournal.com
Гоголь
Шуба холодная, негустая, как голодная волчья стая.
В лице – белизна. Листая
свои страницы, он слышит из чащ протяжный
вой ошибок, фантомный смешок потери.
И сердце лопается, как бумажный
обруч, когда в него прыгают эти звери.
Закат по стране продвигается, как лиса,
задевая хвостом траву и не бередя лица.
Небо гремит копытами, тень от брички
бросая на желтые окна (возьмем в кавычки)
имения моего отца.
СПб упирается в меридиан
(ты видел башню недоупавшую?) вымиранья,
и во льду кварталов последний из горожан
фланирует, как пиранья.
А он изнурен постом и стадным смехом. Но смех
расплылся над кромкой лесной. Трухлявы
столпы человечества. Как лоснится
Млечный Путь душ, как белый сверкает мех!
Так взойди в свою огненную колесницу
и вон из этой державы!
Перевод: И. Кутик
источник: http://pavluchik.livejournal.com
Сон Балакирева
Черный рояль, глянцево-черный паук,
дрожит в паутине, сплетаемой тут же. Звук
в зал долетает из некой дали,
где камни не тяжелее росы. А в зале
Балакирев спит под музыку. И снится Милию
сон про царские дрожки. Миля за милею
по мостовой булыжной их тащат кони
в нечто черное, каркающее по-вороньи.
Он в них сидит и встречается взглядом
с собой же, бегущим с коляской рядом.
Он-то знает, что путь был долгим. Его часы
показывают годы, а не часы.
Там плуг лежал в поле, его разрыв,
и плуг был мертвою птицей. Там был залив
с кораблем, почти что затертым льдами,
темная палуба, люди толпятся там, и
дрожки буксуют, скользят ободья,
будто месят шелк, и корабль-то вроде
как военный. Написано: «Севастополь».
Он поднимается на борт. Навстречу матрос, как тополь:
«Гибели ты избежишь, если сможешь сыграть на этом», –
и показывает на инструмент, похожий по всем приметам
на трубу или фонограф, или же на запчасть
неизвестной машины. Есть, от чего запасть.
В столбняке от страха, он понимает: это
то, что ход обеспечивает у корвета.
Он оборачивается к матросу, который ближе
к нему, и умоляет того: «Смотри же,
перекрестись, как я, перекрестись, не стой!»
Матрос смотрит сквозь него, как слепой,
руки – раскинуты, голова – как спущенный шар.
Поза – прибитого к воздуху. Тут удар
барабана. Еще один. Аплодисменты! Сон
обрывается. Балакирев вознесен
тысячей крыльев, гремящих в набитом зале.
Он видит, как музыкант покидает рояль, и
врываются звуки с улицы, куда уже бросили дрожжи.
И дрожки во мраке тают секундой позже.
Перевод: И. Кутик
источник: http://pavluchik.livejournal.com
Орлиные скалы
Рептилии
за стеклом террариума —
недвижные и странные.
В тишине женщина
развешивает белье.
Смерть спокойна.
Во глубине глубин
плывет моя душа —
тихо, как комета.
Перевод: Анатолий Кудрявицкий
источник: Журнальный зал
Тюрьма
(Девять хайку из тюрьмы
для несовершеннолетних преступников в Хэльбю)
* * *
Замешательство
во время игры в футбол:
мяч перелетел через стену.
* * *
Они шумят
пугают время
чтоб оно шло быстрее
* * *
Жизнь с опиской
красота здесь —
картинки на татуировках
* * *
Пойманный беглец
опорожняет карманы
полные лисичек
* * *
Шум работ,
игла сторожевой башни
удивляют лес
* * *
Решетка поднята
входим во внутренний двор
в иное время года
* * *
Лампа освещает стену
мошки видят пятно
нереального света
* * *
Ночью проезжает грузовик
сны узников
дрожат
* * *
Выпив молока
парень засыпает
камера — каменная мать
Перевод: Анатолий Кудрявицкий
источник: Журнальный зал
Хайку* * *
Висячие сады
в тибетском монастыре —
сцена битвы
* * *
Стена безнадежности…
прилетают и улетают
безликие голуби
* * *
Олень на солнце…
иголками мелькают мухи
пришивают тень к земле
* * *
Ноябрьское солнце…
моя гигантская тень плывет
расплывается
* * *
Смерть склонилась надо мной
я шахматный этюд
она знает решение
* * *
Солнце зашло
на меня смотрят буксиры
с бульдожьими мордами
* * *
На выступах
трещины и тропинки троллей:
сон, айсберг
* * *
На солнцепеке
взбираюсь на холм
козы щиплют пламя
* * *
Палые листья
бесценные как свитки
Мертвого моря
* * *
Он пишет, пишет…
в канале течет клей
переправа через Стикс
* * *
Чаща леса
дом безденежного бога
стены сияют
* * *
Аллеи бредут
на поводке солнечного света —
кто-нибудь звал?
* * *
Солнце пылает…
мачта с черными парусами
из прошлых времен
* * *
Крыша трескается
и мертвец видит меня —
о это лицо!
* * *
Тишина цвета пепла…
синий гигант идет мимо,
холодный ветер с моря
Перевод: Анатолий Кудрявицкий
источник: Журнальный зал
Словно комета,
что оставила длинный, бледный, мерцающий хвост.
Хвост обволакивает нас. Он размывает экран телевизора.
Он оседает холодными каплями на проводах.
Еще можно скользить на лыжах под зимним солнцем
среди рощиц, где держатся прошлогодние листья,
похожие на страницы, вырванные из телефонных книг.
Имена абонентов затерла изморозь.
Хорошо, что еще колотится сердце.
Но часто тень кажется реальней тела.
Самурай сильно проигрывает
своим доспехам из черной драконьей чешуи.
Перевод: Константин Андреев
источник: www.snob.ru
Перевод: Константин Андреев
источник: www.snob.ru
в полумраке
толпились туристы.
Свод зиял за сводом, насколько хватало глаз.
Дрожали редкие свечи.
Безликий ангел обнял меня
и наполнил своим шепотом мое тело:
«Не стыдись того, что ты человек!
Гордись этим!
В глубине тебя открывается свод за сводом,
уходя в бесконечность.
Ты никогда не будешь окончен — иначе и быть не может».
Ослепший от слез,
я очутился на площади, затопленной солнцем,
вместе с мистером и миссис Джоунз, господином Танакой
и синьорой Сабатини,
и в глубине каждого из них открывался свод за сводом,
уходя в бесконечность.
Перевод: Константин Андреев
источник: www.snob.ru
попытались написать музыку под стих Транстремера Тумаса