Стихи кисти Ки-но ЦураюкиУ песни душа (кокоро)* должна быть глубокой, а облик (сугата)9 чистым и ясным. И еще – должно быть у души нечто такое, что привлекает и восхищает (окасики токоро)10. Такую песню можно назвать прекрасной (сугурэтариута)11
Когда певец хочет сказать и о том, и о другом, и одно за другим тянется, словно цепь12, – это очень плохо. Надо сразу и прямо, без лишних слов, излагать то, что задумано. Если трудно преуспеть в гармонии души песни и ее облика, то надо прежде всего позаботиться о душе13. Если же душа – не глубока, тогда следует потрудиться над ее обликом14.
Если говорить о форме облика (катати)15, то песня должна быть красивой и благозвучной. Чистое и ясное звучание песни дополняет и украшает ее облик.
В случае, когда не удавалось преуспеть в гармонии души песни и ее облика, певцы в старые времена часто брали в главные стихи зачины (утамакура)16, а задуманное излагали в стихах заключительных. Певцы более позднего времени – Накамуро17 – так уже не поступали, однако и они считали, что выражать задуманное сразу же, с первых слов, – не следует.
<…>
Из множества изъянов в сложении песен более всего следует избегать говорить в двух местах об одном и том же. Если же душа у слова в одном месте – одна, а в другом – иная, то это не будет изъяном.
<…>
Однако повторять одно и то же слово в нескольких местах нельзя ни в каких случаях. Это ясно, здесь не надобно и примеров.
<…>
Как правило, слов грубых, простонародных надлежит избегать41, равно как и всяких туманных, неясных выражений. Кроме тех случаев, когда то, о чем поется в песне, – прекрасно само по себе.Лучше обходиться без старых слов – кроме таких, как “камо” и “раем”42. Нехорошо, когда главную мысль выражают словами старых песен43. И даже если это не главная часть песни – все равно нехорошо. Надо искать выражения новые, интересные.
Бывает, что певец, слагая свою песню, берет старую за образец. Это – другое дело44. Однако нет смысла выбирать песню, известную хорошо только самому певцу, а другим не знакомую: никто не поймет, что он задумал.
Если певцу нравятся старые песни, то выбирать из них надо такую, которая бы и другим понравилась45. Иначе – нет смысла.
ФУДЗИВАРА-НО КИНТО
СИНСЭН ДЗУЙНО’
(СУЩНОСТЬ ПОЭЗИИ [РУКОВОДСТВО], ВНОВЬ СОСТАВЛЕННОЕ)
Фудзивара-но Кинто (966-1041) жил в эпоху расцвета придворной культуры. Это было время правления всемогущего канцлера Митинага, при котором правящий аристократический род Фудзивара достиг вершины своего блеска и могущества. При дворе культивировались разнообразные изящные искусства, которым покровительствовал сам Митинага. Особенно важную роль играла поэзия. Пышные придворные увеселения, следовавшие одно за другим, не обходились без состязаний в различных видах искусств. Поэтические и музыкальные турниры устраивались не только при дворе канцлера, но и во дворцах знатных вельмож. Снаряжались специальные суда для речных прогулок, на каждом из которых проводилось состязание в каком-либо из видов искусств. Эти увеселительные прогулки, возглавляемые государем и канцлером, описаны подробно в дневнике Идзуми Сикибу, а также в историческом повествовании “Окагами” (“Великое зерцало”, XI в.).
Фудзивара-но Кинто был, по признанию его биографов, человеком широко образованным и владеющим разными видами изящных искусств — “первым человеком в искусстве своего времени”.
Он был признанным мэтром в поэзии, равно искусным в сложении и китайских стихов канси, и японских песен вака. Предпочитал он, однако, вака. Когда однажды при подготовке одной из таких “культурно-увеселительных” экскурсий-прогулок его спросили, на каком из кораблей он поедет, он предпочел корабль, на котором должен был проводиться турнир вака. Снаряжались три корабля: на одном планировался турнир вака, на другом – канси, на третьем – состязание в игре на музыкальных инструментах – духовых и струнных. Кинто предпочел турнир вака. Правда, позже несколько пожалел о своем выборе, ибо Великий канцлер в то время был увлечен китайскими стихами.
Кинто же на всю жизнь остался глубоко увлеченным сложением песен вака, сохранил это увлечение до конца дней своих. Однажды, в преклонные годы, когда ученый поэт был уже серьезно болен, зашел к нему поэт Фудзивара-но Та-като. Пришел в парадном костюме.
Кинто подумал, что тот зашел навестить его. Но Такато, видимо, не подозревал о болезни Кинто и начал горячо рассказывать ему о том, что сложил стихотворение по образцу более ранней песни другого автора и хотел бы узнать мнение мэтра об этом стихотворении. В те поры было в большой моде слагать стихи по образцу прототипа, стремясь превзойти последнего. Увидев, с какой страстью Такато говорил о поэзии, Кинто растрогался до слез и, забыв о своей болезни, внимательно выслушал пришедшего и сделал свои замечания. Такато ушел. Однако на следующий день он пришел снова — уже в повседневном костюме – для того, чтобы навестить больного мэтра (из “Сайко дансё” – “Бесед Сайге” и Кинто”).
В своей поэтической практике Кинто избегал вычурных технических приемов и сложной риторики. Любил порой слагать песни с подтекстом и оставил после себя несколько поэтических произведений с использованием “избыточного чувства” – ёдзё:
К вечным снегам
На вершине горы Сираяма,
Наверно, прибавилось новых…
Так холоден стал мой рукав,
Что в одиночестве стелил я в изголовье…
Синкокинвакасю, № 666
Образы вечных снегов и “холодного рукава” опираются на богатый ассоциативный подтекст — чувство покинутости и безысходной тоски, переживаемой лирическим героем, к которому не пришла возлюбленная и который в одиночестве проводит ночь. Однако, и этот стиль был для него не очень органичен.
С другой стороны, у Кинто много песен в стиле, близком мэй-дзё-тёку (“простота и ясность)”, восходящем к древней поэзии. Фудзивара-но Кинто очень помогало его высокое положение при дворе. Кинто имел второй ранг и занимал высокую придворную должность — первого советника — Дайнагона. Этим обусловлено его другое имя, которое было принято в то время, — Сидзё Дайнагон (Сидзё — название его резиденции). Важную роль играла и его личная дружба с Митинага. С последним он даже породнился – его дочь вышла замуж за сына Митинага.
Песни Фудзивара-но Кинто имеются в нескольких императорских антологиях, начиная от “Сюи-вакасю” (“Собрание японских песен, не вошедших в прежние антологии”) и кончая “Хякунин иссю” (“По одной песне от ста поэтов”). Кроме того, имеется частное собрание “Кинто-сю”.
Кинто является составителем ряда антологий, как, например, “Ваканроэйсю” (“Собрание японских и китайских стихов для декламации”), “Сюисё (“Извлечения [стихотворений], не вошедших в прежние антологии”), “Сандзю-рокунин-сю” (“Собрание [песен] тридцати шести”), т.е. 36 лучших поэтов. Ему принадлежат два трактата по теории поэзии. Это – “Синсэн дзуйно” (“Сущность поэзии. [Руководство], вновь составленное”) и “Вака ку-
хон” (“Девять ступеней [искусства] вака”). Первая посвящена осмыслению сущности поэзии вака, соображениям и рекомендациям о том, каково должно быть содержание песни и к чему должен стремиться поэт в области формы. Все положения иллюстрированы поэтическими примерами, – в основном из антологий “Кокинвакасю” и “Сюивака-сю”. “Синсэн дзуйно” – это первый в истории литературной мысли в Японии научный трактат по теории поэзии.
“Вака кухон” представляет собой девятиступенчатую классификацию песен по уровню (высоте) поэтического мастерства.
Перевод выполнен по изд.: Нихон котэн бун-гаку тайкэй (Японская классическая литература: Большая серия). Токио, 1978 Т. 65.
Примечания:
- 9 Сугата (“облик”) – словесное воплощение песни. Под
“чистотой и ясностью” облика Кинто подразумевает чистоту поэтического языка, ясность выражения, в частности, отсутствие замысловатых риторических приемов. - 10 Окасики токоро. – Оценочную категорию окасики трудно определить однозначно. Это одна из ипостасей аварэ. В эссе Сэй Сёнагон “Записки у изголовья” (начало X в.) употребляется в значении “милый”, “очаровательный”. По мнению Кинто, песня должна восхищать, привлекать, “брать за душу”. Конкретное значение поэтологических терминов у Фудзивара-но Кинто, также как и у Цураюки, часто определяется в зависимости от контекста. Например, если в сочетании кокоро фукаки – “глубокая душа” – слово кокоро (“душа”) означает эмоциональное содержание песни, то в контексте кокоро окасики – “интересная (“увлекательная”) душа” оно означает замысел, сюжет.
- 11 Прекрасная песня (сугурэтари ута) – понятие, близкое к “поэтическому шедевру”. Это выражение далее прочно входит в лексикон ученых поэтов. Крупнейший поэт конца хэйанского периода Фудзивара-но Тэйка (1162-1241) назвал свой программный трактат “Прекрасные песни нового времени” (1209).
- 12 …тянется, словно цепь… – Фудзивара-но Кинто хочет сказать, что поэт должен придерживаться одной темы, той, которой непосредственно посвящена его песня.
- 13 …позаботиться о душе. — Гармония “души” и “облика” – идеал, к которому надо стремиться, и как всякий идеал, он трудно достижим. И в таких случаях надо, в первую очередь, думать о “душе”, т.е. об эмоциональном содержании.
- 14 …потрудиться над… обликом. — Если же содержание не глубоко, то надо поработать над “обликом” с тем, чтобы хотя бы “облик” был прекрасен – мысль, прямо противоположная критическому высказыванию Ки-но Цураюки в адрес поэта Фунъя-но Ясухидэ: его песни, “словно торговец, разодетый в дорогие шелка”.
- 15 … (катати)… – Если сугата означает облик песен в целом, а котоба – лексику, образность, фразеологию, то катати – это “звуковой облик”, звучание, мелодия, ритм.
- 16 Термин утамакура – “изголовье песни” – в японской теории поэзии мог употребляться как в широком, так и в узком смысле. В широком смысле он охватывал всю совокупность зачинных приемов: макура-котоба, дзё и утамакура.
В узком смысле утамакура – только топонимический зачин, т.е. употребление топонима в роли зачина. Изначально зачины, будучи связаны с историей, мифологией, бытом, хозяйственной деятельностью народа и т.д., содержали значительный образный потенциал, существенный для содержания песни. Ко времени же Кинто этот потенциал вследствие длительности и привычности употребления в значительной степени был уже утрачен и роль многих зачинов свелась к рифмообразующей и риторической функциям. Наиболее долгая жизнь была уготована топонимическому зачину – собственно утамакура. - 17 Более позднее время – Накамуро – означает период с IX до первой половины X в., который японские исследователи истории поэзии называют периодом “Ко-кинвакасю”».
- 41 …слов грубых … надлежит избегать. – Рассуждения о “простонародных словах”, вероятнее всего, относятся к поэзии “Манъёсю”, где они встречаются довольно часто. Тем более, что далее речь идет о “старых (устаревших) словах”.
- 42 …”камо” и “раси”. – Здесь Кинто вполне очевидно имеет в виду лексику “Манъёсю”, значительная часть которой для его времени стала архаичной. Камо –
восклицательная частица, раси – суффикс со значением вероятности. - 44 Это – другое дело. – Здесь речь идет о приеме хонка-
дори (букв, “следуя изначальной песне”), т.е. о сложении песни по образцу песни другого автора, созданной обычно значительно раньше. Словами “это – другое дело” поэт хочет сказать, что он отличает хонкадори как особый поэтический прием от дословного или близкого к дословному заимствования текста старой песни. Для Кинто хонкадори – это сложение песни по образцу песни предшественника с созданием нового варианта образа, мотива и т.д. - 46 …которая бы и другим понравилась. – Кинто не только призывает поэтов не терять чувства меры, обращаясь к поэтическим образцам прошлого, но и учитывать вкусы своих современников.
Источник: Девять ступеней вака. Японские поэты об искусстве поэзии., М.:Наука, серия “Литературные памятники”, 2006
Ваш отзыв